Неточная наука - демография

Ну вот и 21 октября. Календари  Российских сайтов о беременности выдавали мне именно эту дату, мой французский гинеколог настаивает на 30 октября, здесь срок 42 недели, после чего беременность считается переношенной. Я болела за 21 конечно: во-первых, мой седалищный нерв мне не дает покоя; во-вторых, мне хотелось, чтобы дочка была Весами по гороскопу... Ну да, глупо конечно.  

С приближением заветной даты/дат меня все больше знакомых спрашивали, как я буду добираться до больницы в случае наступления схваток и отсутствия мужа: я так и не успела получить права, сдала теоретический экзамен, но не успела по практике, а живем мы в 40 минутах от больницы. Меня этот вопрос сильно не беспокоил - услуги скорой помощи здесь оплачивает страховка, да и первенцы крайне редко рождаются за час.  

Зато в связи с этим вопросом всегда вспоминается отрывок из небезызвестной книги Памелы Друкерман: 

"Гораздо больше я боюсь не успеть в клинику вовремя. По совету подруги я выбрала клинику на другом конце города. Теперь, если ребенок решит появиться на свет в час пик, нам грозят неприятности. Это в том случае, если я смогу вызвать такси. 

Среди американок в Париже ходят слухи, что французские таксисты отказываются принимать вызов, узнав, что женщина собирается рожать, — боятся, что придется потом соскребать плаценту с заднего сиденья (а поскольку мы все тут временно, своих машин у нас нет). Да и роды на заднем сиденье меня не очень прельщают по ряду причин. Саймон же боится даже читать инструкцию для начавших рожать самостоятельно в моей энциклопедии. 

Схватки начинаются в восемь вечера. Я даже не успеваю доесть горячую тайскую еду, которую только что принесли нам на дом. (О тайской кухне я буду мечтать потом, лежа на больничной койке.) Но, слава богу, хотя бы нет пробок. Саймон вызывает такси, я сажусь в него и помалкиваю. Пусть водитель — усатый мужчина лет пятидесяти — сам догадается, если ему надо. 

Оказывается, зря я волновалась. Стоит нам отъехать от дома, водитель, услышав, как я попискиваю на заднем сиденье, приходит в восторг. Мол, он всю свою жизнь и таксистскую карьеру мечтал о таком, думал, это случается только в кино. Мы колесим по Парижу в темноте, я отстегиваю ремень безопасности и сползаю на пол, постанывая от боли, которая все нарастает. Нет, это вам не эпиляция! Мои фантазии о естественных родах окончательно разбиваются. Саймон открывает окна — чтобы впустить кислород или заглушить мои стенания? 

Тем временем таксист прибавляет скорость; над головой проносятся огни уличных фонарей. Он громко пересказывает историю рождения собственного сына, которому сейчас двадцать пять. 

— Пожалуйста, помедленнее! — кричу я с пола в промежутках между схватками. Саймон молчит, он бледен и смотрит прямо перед собой в одну точку. 

— О чем ты думаешь? — спрашиваю я его. — О голландском футболе, — отвечает мой муж. 

Подъезжаем к больнице, таксист останавливается у отделения скорой помощи, выпрыгивает из машины и бежит внутрь. Кажется, он собирается присутствовать при родах. Через несколько секунд он возвращается — весь потный, запыхавшийся: — Они вас ждут! Бегу в здание больницы, оставив Саймона расплачиваться и уговаривать таксиста, чтобы тот уехал".